Я курил очередной косяк, задымил всю комнату. Этому меня хорошо научили в лагере для трудных подростков. Благо тряпки, которыми я заткнул промежуток между дверью и полом, а также залепленные скотчем косяки не давали этой вони добраться до чувствительных ноздрей мамы и отчима. Окна тоже были плотно закрыты, иначе приехали бы две пожарные машины, сбежалось уйма народу, и меня опять отправили в этот лагерь, куда я никак не хотел возвращаться. Там я оказался всего лишь за трудный характер, и мама надеялась, что я вернусь послушным милым мальчиком и иже с ним. В лагере меня научили трахаться, ругаться отборным матом и курить шмаль. Странные эти родители всех трудных подростков, которые отправляют своих обдолбанных детей в эти лагеря для таких как они, это позволяет им чувствовать себя дерьмовыми детьми. К тому же когда оказываешься среди своих вовсе не приходит в голову сбавлять обороты, а даже наоборот. А воспитатели давно забили на такое дебилье.

Не знаю, куда обычно девалось все то дерьмо, которое сочилось с конца импровизированной сигареты, меня это не особенно волновало, просто посидев в закрытой комнате часа два дым рассеивался и я с прищуренными глазами якобы освободившись от богатырского сна, спускался вниз что-нибудь пожрать и посмотреть ящик. Больше я ничем не занимался, во-первых, в школе каникулы.. хотя даже если бы и не так, я все равно ничего бы не делал, а сидел бы дома. Родители запрещали мне выходить из дома, чтобы я не да бог вернулся в старую компанию. Да мне плевать, я теперь перешел на качественно новый уровень, вряд ли я получал бы сейчас такое же удовольствие от оров доведенной училки или просмотра отечественной порнушки. Общаться мне приходилось только с братом, хотя этот придурок был не во многом лучше меня, в школу почти не ходил, курил в туалете, трахался с девицами, которые каждый вечер залезали к нему бог знает как на второй этаж через окно. Я удивлялся: каждый день новая, он, наверное, попортил весь наш квартал. Однако как сам он утверждал, любил только одну, но то ли она была из приличной семьи, то ли из принципа ему не давала. Как бы там ни было он любя поставил на тумбочку около своей кровати, на которой развлекался с ее подругами, фотографию в рамке. Тьфу.

Итак, я сидел постоянно дома, а потребность в сексе у меня явно возросла с возрастом, да и лагерные привычки, знаете ли, давали о себе знать если не каждый день, то каждый вечер точно, когда я слышал хлопок упавшей рамы от закрытого окна в комнате брата, как щелкает задвижка замка, а так же три удара в смежную с моей комнатой стену - условный сигнал, что я должен пасти родителей где-то около часа. Я завидовал ему. Пастух я конечно не бесплатный. За это он доставал мне дурь через своих приятелей-рэпперов завсегдатаями клубов, где на танцполе во время танца из темноты появлялась рука с зажатым между указательным и средним пальцем целлофановым пакетиком, взяв который полагалось воткнуть туда же купюру заранее обговоренного достоинства. Это на случай если заметут полицаи. Да даже если не так, то мне все равно как он доставал мне это дерьмо, которое я хранил в шкафу в коробке из-под обуви. Однажды он мне сказал, что у меня совсем скоро крыша поедет от этого. Вот только не надо ля-ля, он ведь и сам не прочь забить косячок другой. Кололся я всего несколько раз, и то уже изрядно накурившись дури, я на знал как это делается, да и в этом всем слабо разбирался, помню как вспоминая какой-то фильм про торчков, а так же своего друга Альберта из лагеря, который и подкидывал мне траву, а сам предпочитал чего потяжелее, я затянул где-то выше локтя пояс от маминого халата, но так как башню мне тогда уже конкретно сорвало, то с первого раза попасть в вену - это все равно, что повторить Карл у Клары. Я расковырял всю вену так что до сих пор ношу длинные рукава, правда, еще два раза.. Обычно после забивания косячка я выглядел мягко говоря хреново: синюшные пятна под глазами, пересохшие губы, отсутствующий взгляд. Да и чего скрывать, мозги у меня работали на четверть от положенного процента, к этому еще прибавилась постоянная нервозность. Если бы я был на месте своих родителей, я бы давно все понял и отправил сам себя в психушку.

Кроме братских отношений и а-ля “дашь на дашь” нас с братом связывало еще кое что. Том был единственным человеком, с которым мне приходилось проводить почти все свое время. Мы с ним очень подходили друг другу: он почти в штанах-то никогда не ходил, а я все время проводил в своей обкуренной комнате, он втихаря покуривал мое дерьмо, а я дрочил в туалете. Как-то я в шутку предложил ему вместе накуриться и перепехнуться. Он оценил мою шутку и быстро ее забыл. У меня дело обстояло сложнее, перспектива дрочить в клозете до смерти родителей, когда я смогу наконец выйти и удовлетворить годами копившуюся потребность меня явно не устраивала. Теперь идея потрахаться с братом стала для меня навязчивой, у меня, наверное, мозги окончательно улетучились вместе с дымом и скоро выпадут глаза, так как им больше не за что держаться.. господи, мои глаза!

Я понимаю, что мой брат, привыкший вытворять бог знает что с телками из параллельного класса, вряд ли позволил мне.. пришлось бы ему дать. Мне кажется на все плевать, после трехмесячного воздержания я согласен лечь даже под самосвал, если он обеспечит мне полноценный секс. Но Том никак не хотел мне помогать. Может я не сильно настойчиво предлагал?